На честном слове и на одном крыле | Коли ты князь, собирай полки, выйди на свет, подыми хоругви.
Есть у меня предложение: вы мне кидаете какую-нибудь песню, а я её слушаю и художественно описываю пришедшие в голову образы. Кто хочет?
UPD Очень хотелось успеть до Нового Года, и я таки успела. Можно будет это развлечение и продолжить - но уже в следующем году.
От Kriemhild von Tronege:
Осенние дожди не пощадили дорогу...Осенние дожди не пощадили дорогу - грязь да лужи, а колею размыло так, что, пожалуй, никакая телега не проедет. Небо хмурое, висит низко - точно потолок погреба. Деревья растопырили чёрные пальцы-ветки, с которых облетают последние ржавые листья. И птичьего пения - только карканье ворон над давно издохшей лошадью у обочины.
По дороге бредёт одинокая фигура в забрызганном плаще и месит размеренными шагами жижу. На поясе у него гросс-мессер, а за спиной ещё один меч, с рукоятью, бережно замотанной в чёрную тряпицу, со скруглённым концом.
За спиной - город, паршивое пиво, разлитое по дубовой столешнице, опасливые взгляды, соломяный тюфяк и злые клопы, запах кислой капусты и дерьма, площадь, деревянный помост, море лиц - молодых и старых, красивых и уродливых, искажённых то любопытством, то отвращением, короткий свист клинка и рёв толпы. Впереди - разбитая дорога и другой город, где пиво не лучше, клопы не добрее, да и пахнет примерно так же. Такие же люди, такой же помост на площади... говорят, как раз там изловили бандитскую шайку, донимавшую округу. А дальше - снова дорога, и, может быть, замок, где господин застал свою супругу с молодым конюхом? Кто знает.
А дорога бежит вперёд, и только вороны надсадно кричат вслед.
От Мэлтир:
На Хэллоуин...На Хэллоуин традиционно устраивают любительское представление в спортзале маленькой школы. Учителя нарядились ведьмами и чертями и пляшут вокруг котла. Взметаются подолы, блестят измазанные чёрным гримом щёки, стучат каблуки, в котёл летят плюшевые жабы и резиновые ящерицы - а ученики завороженно глядят на это непотребство. И почему-то внезапно у чёрта-физкультурника горят алым глаза, и за ведьмой-математичкой тянется тёмный шлейф, а в накладных локонах ведьмы-биологички свили гнездо настоящие бесенята, и весёлая жуть охватывает всех зрителей. Праздник!
От Ash:
1.
Узкий коридор...Узкий коридор, разбитая лампочка под потолком, вспышки и грохот выстрелов - лишь бы успеть, лишь бы пробиться, лишь бы по пути не... нет. Полумрак ночной больницы, стены шатаются и смыкаются, боль разрывает внутренности, и одна мысль - идти, не важно куда, лишь бы не сидеть на месте, лишь бы двигаться, лишь бы не... нет. Факел бросает блики на склизкие каменные стены, и меч пришлось бросить - потому что выбор был или ты, или он, а как же бросить тебя? - а за спиной уже слышны крики и топот. Так мало сил, нечем дышать, сердце рвётся в клочья - ну же, иди, не останавливайся, пожалуйста, не падай, не... нет. Полёт сквозь облака, крылья переломаны, и земля несётся навстречу чёрточками дорог и квадратиками полей, и вот она, неизбежность: не скрыться, не свернуть. Ещё секунда, ещё вздох...
...и темнота.
2.
Странная фигура подошла к городским воротам...Странная фигура подошла к городским воротам с лучами закатного солнца - нелепые разноцветные лохмотья, тамбурин в руках, венок из сухих веток, перевязанных кое-как яркими лентами, спутанные волосы торчат во все стороны. Сразу и не скажешь, мужчина или женщина, видно лишь, что помешанный. Шёл безумец пританцовывая и подпрыгивая, и стража на воротах, видя, как существо выделывает коленца на пыльной дороге, ещё смеялась и показывала пальцами - мол, во даёт, блаженный!
Только стоило дурачку миновать ворота, как зазвенел призывно тамбурин - и стражники, недоумевая, побросали оружие и пошли следом, пританцовывая и хлопая в ладоши. Они проходили мимо домов, и оттуда выходили стар и млад, слуги и господа, мужчины и женщины, и, забывая обо всём, пускались впляс. А впереди скакал, кривляясь, дурак, увенчаный нелепой короной...
...Утром главная площадь была усыпана телами, и кого не затоптали, те умерли от изнеможения. А блаженного и след пропал - только там, где ставили помост для казней, остались на булыжниках лежать обрыки алых лент.
3.
Через полчаса всё будет кончено...Через полчаса всё будет кончено - мостовые окрасятся кровью, в воздухе повиснет запах пороха и гари, гордый стяг Его Величества втопчут в грязь, а господин губернатор и остатки гарнизона запрутся в соборе в тщетной надежде спастись. Но Богородица отвернётся от них - тяжёлые створки и угрозы старого священника не остановят повстанцев.
Но сейчас над Ла-Пас гуляет холодный ночной ветер и висит огромная луна, и воздух пахнет свежестью и цветами, а юный Мигель Торрес, гордый новенькой формой и блестящей кокардой, любуется луной, беспечно курит трубку на посту и мечтает о тёплой постели, жаловании побольше и вечной любви. А всего в нескольких сотнях куадра в зарослях кустарника, что скрывают ущелья, другой юнец, Эмилио Роса, в сотый раз проверяет отцовское ружьё, треплет по холке измученного долгим переходом коня, недовольно поглядывает на безоблачное небо и мечтает о том, чтобы луну скрыли облака, чтобы вражеская пуля пощадила и чтобы черноокая Хименита его дождалась.
Через полчаса одному лежать с пробитой навылет пулей грудью, другому - со штыком под рёбрами. Неизвестно, как изменят историю эти смерти, и уж подавно не известно, как изменили бы её Мигель Торрес и Эмилио Роса, останься они в живых. Но дым рассеется, дожди омоют мостовые, и луна всё так же будет светить, а ночной ветер с гор так же холодить кожу, пока в очередной раз другой Мигель Торрес на посту не будет нервно курить сигареты, всматриваясь в темноту и ожидая невесть чего, а другой Эмилио Роса не будет проверять автомат, мечтая о мире во всём мире...
От I g n i s:
1.
Захватывает дыхание, ветер поёт в ушах...Захватывает дыхание, ветер поёт в ушах. Выше - только безбрежная синева неба, а внизу, под призрачным белым крылом, безбрежное ледяное поле сменяется злобно ощеренными пиками странных чёрных гор, похожих на осколки обсидиана, кое-как воткнутые в землю. Узенькая полоска буро-зелёной земли, едва заметная крупика единственного серого замка, и снова горы - рыжеватые, невысокие, с вершинами, сточенными, как клыки старого зверя, а за ними - огромная равнина. Зеркала озёр, тёмный бархат лесов, игрушечные деревни и города, золото полей и река - широкая лента, сверкающая металлом.
Вперёд, вниз по реке, к морю! Над зелёными холмами Куннах Эйр, над белоснежной Уэльвой, над неувядающими дубравами вокруг Абалайе, и пусть останутся за спиной виднеющиеся вдали мрачные громады пограничных крепостей и мелькнувшая за ними полоска бесцветной, выжженной солнцем и выбеленной ветрами Степи. Дава раздаётся шире, сама как море, и вот уже играет солнце на зелёных волнах. Позади остался огромный город-порт и золотистые башни замка на высокой скале - под крылом синь и золото, и точки кораблей, и острова, словно раскиданные небрежной рукой. Справа - беспокойные воды до горизонта, слева пыльная жёлтая полоска Перешейка, искраплённая редкими рощами и городами, где глиняные дома лепятся друг к другу, а над улицами полощутся полосатые полотнища.
И вот сквозь свежий солёный ветер доносится первый жаркий вздох. Другой берег - охра и золото скал и земли, и разбросанная по ним клочками изумрудная зелень кедров и пальм, серебристые ниточки ручейков, белоснежные иглы башен и опрокинутые чаши куполов, мелькнувшие и пропавшие. Вперёд, вперёд! Туда, где все цвета тонут в слепящих глаза песках, где сухой воздух обжигает кожу, где капли дождя истаивают, не долетая до земли. Там, где начинают вставать из дюн источенные ветром красные скалы, где не живут даже пустынные гады, где, кажется, нет ничего, кроме смерти, и смерть правит, - там дрожат и танцуют, как живые, яркие шёлковые полотна и восстают из песка купола, покрытые золотом и небесно-синими изразцами. Туда ты хотел, туда вёл твой путь?
Там ждали тебя.
2.
После поста и ночи бдения...После поста и ночи бдения в теле лёгкость, а в сердце пустота - только ветер гуляет в груди. Так должно. Любое таинство заслуживает чистоты духа и разума, а это - даже более, чем все прочие.
Пышут жаром угли на дне жаровни, готовы ингредиенты. Стучит пестик по каменной чаше, скрипит размалываемыми в пыль желтоватыми кристаллами. Крупинка к крупинке, пылинка к пылинке, и каждой ведома лишь одна судьба и дано лишь одно назначение. Из раздавленного плода вытекает маслянистый сок - капля к капле, каждая горше всех бед мира. Привлечённые запахом опасности, танцуют духи - и ткут невидимую паутину, всем паукам на зависть. Бурлит в драгоценном стеклянном сосуде мутная жидкость - вскипает, возносится паром и стекает, уже прозрачная, в тёмный гранёный пузырёк, безвкусная, как вода там, где она в изобилии, незаметная, как чистый воздух в горах. Три ночи ему стоять в погребе. Три ночи расцветать Белому Цветку.
А как расцветёт дар Той, Что Всегда Рядом, можно будет открыть ставни, надеть праздничные одежды и пойти посланником Её во дворец.
От Mark Cain:
Высокий путник в надвинутом на лицо капюшоне...Высокий путник в надвинутом на лицо капюшоне бредёт по улицам бурлящего города. За плечом - футляр, сапоги и плащ в дорожной пыли. Кто обратит внимание на какого-то бродягу, когда наместник накануне праздника ввёл новый налог и запретил исполнять старые песни, а всех недовольных хватают и уводят неведомо куда?
Со стен на путника смотрят бесконечные наместники, совокупляющиеся с ослами, да листки с криво ухмыляющейся физиономией некоего "Змееуста". Он идёт мимо, и никто не замечает кривоватой улыбки под капюшоном. Улицы полны нарядно одетых горожан, не по-праздничному хмурых и что-то обсуждающих, настороженно оглядываясь через плечо.
В таверне путник опрокидывает всего одну стопку какого-то крепкого пойла, даже не садясь и не снимая капюшона, платит золотом и выходит на рыночную площадь, оставив за спиной опешившего от такой щедрости хозяина. Из футляра на свет появляется чёрный полированный инструмент, вроде бы и похожий на лютню, но явно ей едва ли двоюродный брат, плащ летит с плеч, зычный, глубокий голос возвещает: "Слушайте, добрые люди, слушайте песнь о жизни и о смерти, о том, что было, и о том, что будет!..".
...Стражники будет рваться сквозь толпу, чтобы заткнуть дерзкого певца, но ничего у них не выйдет. Распалённая толпа, зачарованная песнями о минувшем, злыми и тёмными, раскидает и стражу, и солдат наместника, и праздник станет началом бунта. А певец исчезнет, как и появился, на следующий же день.
Lika_k
Премьер-министр всегда...Премьер-министр всегда аккуратно одет и застёгнут на все пуговицы, и даже сейчас, разбуженный посреди ночи срочным звонком, взлетая по ступеням к распахивающимся перед ним дверям, он безукоризненно причёсан, гладко выбрит и пахнет дорогим парфюмом. Но на дне его глаз плещется страх - тот же, что сочится из лихорадно светящихся окон массивного здания, что движет странным танцем людей, выбегающих ему навтсречу из дверей с папками и лентами телеграмм. Кто-то из них отскакивает от него, как мячик от стены, а кто-то вливается в процессию, тянущуюся за развевающимися полами кашемирового пальто, как шлейф пылинок. А он летит вперёд, к круглой комнате, обитой кремовым шёлком, туда, где бьётся сердце величайшей из держав, и звук его поспешных шагов теряется среди возбуждённых голосов и надрывных звонков.
Вокруг стола собрались люди, так же аккуратно одетые, с такими же мёртвыми глазами. На столе расстелена карта, на которой алеет россыпь фишек. За окном - тёмная громада столицы, безмятежно спящей под покровом низких облаков.
Недолго ей осталось спать.
Началась война.
UPD Очень хотелось успеть до Нового Года, и я таки успела. Можно будет это развлечение и продолжить - но уже в следующем году.
От Kriemhild von Tronege:
Осенние дожди не пощадили дорогу...Осенние дожди не пощадили дорогу - грязь да лужи, а колею размыло так, что, пожалуй, никакая телега не проедет. Небо хмурое, висит низко - точно потолок погреба. Деревья растопырили чёрные пальцы-ветки, с которых облетают последние ржавые листья. И птичьего пения - только карканье ворон над давно издохшей лошадью у обочины.
По дороге бредёт одинокая фигура в забрызганном плаще и месит размеренными шагами жижу. На поясе у него гросс-мессер, а за спиной ещё один меч, с рукоятью, бережно замотанной в чёрную тряпицу, со скруглённым концом.
За спиной - город, паршивое пиво, разлитое по дубовой столешнице, опасливые взгляды, соломяный тюфяк и злые клопы, запах кислой капусты и дерьма, площадь, деревянный помост, море лиц - молодых и старых, красивых и уродливых, искажённых то любопытством, то отвращением, короткий свист клинка и рёв толпы. Впереди - разбитая дорога и другой город, где пиво не лучше, клопы не добрее, да и пахнет примерно так же. Такие же люди, такой же помост на площади... говорят, как раз там изловили бандитскую шайку, донимавшую округу. А дальше - снова дорога, и, может быть, замок, где господин застал свою супругу с молодым конюхом? Кто знает.
А дорога бежит вперёд, и только вороны надсадно кричат вслед.
От Мэлтир:
На Хэллоуин...На Хэллоуин традиционно устраивают любительское представление в спортзале маленькой школы. Учителя нарядились ведьмами и чертями и пляшут вокруг котла. Взметаются подолы, блестят измазанные чёрным гримом щёки, стучат каблуки, в котёл летят плюшевые жабы и резиновые ящерицы - а ученики завороженно глядят на это непотребство. И почему-то внезапно у чёрта-физкультурника горят алым глаза, и за ведьмой-математичкой тянется тёмный шлейф, а в накладных локонах ведьмы-биологички свили гнездо настоящие бесенята, и весёлая жуть охватывает всех зрителей. Праздник!
От Ash:
1.
Узкий коридор...Узкий коридор, разбитая лампочка под потолком, вспышки и грохот выстрелов - лишь бы успеть, лишь бы пробиться, лишь бы по пути не... нет. Полумрак ночной больницы, стены шатаются и смыкаются, боль разрывает внутренности, и одна мысль - идти, не важно куда, лишь бы не сидеть на месте, лишь бы двигаться, лишь бы не... нет. Факел бросает блики на склизкие каменные стены, и меч пришлось бросить - потому что выбор был или ты, или он, а как же бросить тебя? - а за спиной уже слышны крики и топот. Так мало сил, нечем дышать, сердце рвётся в клочья - ну же, иди, не останавливайся, пожалуйста, не падай, не... нет. Полёт сквозь облака, крылья переломаны, и земля несётся навстречу чёрточками дорог и квадратиками полей, и вот она, неизбежность: не скрыться, не свернуть. Ещё секунда, ещё вздох...
...и темнота.
2.
Странная фигура подошла к городским воротам...Странная фигура подошла к городским воротам с лучами закатного солнца - нелепые разноцветные лохмотья, тамбурин в руках, венок из сухих веток, перевязанных кое-как яркими лентами, спутанные волосы торчат во все стороны. Сразу и не скажешь, мужчина или женщина, видно лишь, что помешанный. Шёл безумец пританцовывая и подпрыгивая, и стража на воротах, видя, как существо выделывает коленца на пыльной дороге, ещё смеялась и показывала пальцами - мол, во даёт, блаженный!
Только стоило дурачку миновать ворота, как зазвенел призывно тамбурин - и стражники, недоумевая, побросали оружие и пошли следом, пританцовывая и хлопая в ладоши. Они проходили мимо домов, и оттуда выходили стар и млад, слуги и господа, мужчины и женщины, и, забывая обо всём, пускались впляс. А впереди скакал, кривляясь, дурак, увенчаный нелепой короной...
...Утром главная площадь была усыпана телами, и кого не затоптали, те умерли от изнеможения. А блаженного и след пропал - только там, где ставили помост для казней, остались на булыжниках лежать обрыки алых лент.
3.
Через полчаса всё будет кончено...Через полчаса всё будет кончено - мостовые окрасятся кровью, в воздухе повиснет запах пороха и гари, гордый стяг Его Величества втопчут в грязь, а господин губернатор и остатки гарнизона запрутся в соборе в тщетной надежде спастись. Но Богородица отвернётся от них - тяжёлые створки и угрозы старого священника не остановят повстанцев.
Но сейчас над Ла-Пас гуляет холодный ночной ветер и висит огромная луна, и воздух пахнет свежестью и цветами, а юный Мигель Торрес, гордый новенькой формой и блестящей кокардой, любуется луной, беспечно курит трубку на посту и мечтает о тёплой постели, жаловании побольше и вечной любви. А всего в нескольких сотнях куадра в зарослях кустарника, что скрывают ущелья, другой юнец, Эмилио Роса, в сотый раз проверяет отцовское ружьё, треплет по холке измученного долгим переходом коня, недовольно поглядывает на безоблачное небо и мечтает о том, чтобы луну скрыли облака, чтобы вражеская пуля пощадила и чтобы черноокая Хименита его дождалась.
Через полчаса одному лежать с пробитой навылет пулей грудью, другому - со штыком под рёбрами. Неизвестно, как изменят историю эти смерти, и уж подавно не известно, как изменили бы её Мигель Торрес и Эмилио Роса, останься они в живых. Но дым рассеется, дожди омоют мостовые, и луна всё так же будет светить, а ночной ветер с гор так же холодить кожу, пока в очередной раз другой Мигель Торрес на посту не будет нервно курить сигареты, всматриваясь в темноту и ожидая невесть чего, а другой Эмилио Роса не будет проверять автомат, мечтая о мире во всём мире...
От I g n i s:
1.
Захватывает дыхание, ветер поёт в ушах...Захватывает дыхание, ветер поёт в ушах. Выше - только безбрежная синева неба, а внизу, под призрачным белым крылом, безбрежное ледяное поле сменяется злобно ощеренными пиками странных чёрных гор, похожих на осколки обсидиана, кое-как воткнутые в землю. Узенькая полоска буро-зелёной земли, едва заметная крупика единственного серого замка, и снова горы - рыжеватые, невысокие, с вершинами, сточенными, как клыки старого зверя, а за ними - огромная равнина. Зеркала озёр, тёмный бархат лесов, игрушечные деревни и города, золото полей и река - широкая лента, сверкающая металлом.
Вперёд, вниз по реке, к морю! Над зелёными холмами Куннах Эйр, над белоснежной Уэльвой, над неувядающими дубравами вокруг Абалайе, и пусть останутся за спиной виднеющиеся вдали мрачные громады пограничных крепостей и мелькнувшая за ними полоска бесцветной, выжженной солнцем и выбеленной ветрами Степи. Дава раздаётся шире, сама как море, и вот уже играет солнце на зелёных волнах. Позади остался огромный город-порт и золотистые башни замка на высокой скале - под крылом синь и золото, и точки кораблей, и острова, словно раскиданные небрежной рукой. Справа - беспокойные воды до горизонта, слева пыльная жёлтая полоска Перешейка, искраплённая редкими рощами и городами, где глиняные дома лепятся друг к другу, а над улицами полощутся полосатые полотнища.
И вот сквозь свежий солёный ветер доносится первый жаркий вздох. Другой берег - охра и золото скал и земли, и разбросанная по ним клочками изумрудная зелень кедров и пальм, серебристые ниточки ручейков, белоснежные иглы башен и опрокинутые чаши куполов, мелькнувшие и пропавшие. Вперёд, вперёд! Туда, где все цвета тонут в слепящих глаза песках, где сухой воздух обжигает кожу, где капли дождя истаивают, не долетая до земли. Там, где начинают вставать из дюн источенные ветром красные скалы, где не живут даже пустынные гады, где, кажется, нет ничего, кроме смерти, и смерть правит, - там дрожат и танцуют, как живые, яркие шёлковые полотна и восстают из песка купола, покрытые золотом и небесно-синими изразцами. Туда ты хотел, туда вёл твой путь?
Там ждали тебя.
2.
После поста и ночи бдения...После поста и ночи бдения в теле лёгкость, а в сердце пустота - только ветер гуляет в груди. Так должно. Любое таинство заслуживает чистоты духа и разума, а это - даже более, чем все прочие.
Пышут жаром угли на дне жаровни, готовы ингредиенты. Стучит пестик по каменной чаше, скрипит размалываемыми в пыль желтоватыми кристаллами. Крупинка к крупинке, пылинка к пылинке, и каждой ведома лишь одна судьба и дано лишь одно назначение. Из раздавленного плода вытекает маслянистый сок - капля к капле, каждая горше всех бед мира. Привлечённые запахом опасности, танцуют духи - и ткут невидимую паутину, всем паукам на зависть. Бурлит в драгоценном стеклянном сосуде мутная жидкость - вскипает, возносится паром и стекает, уже прозрачная, в тёмный гранёный пузырёк, безвкусная, как вода там, где она в изобилии, незаметная, как чистый воздух в горах. Три ночи ему стоять в погребе. Три ночи расцветать Белому Цветку.
А как расцветёт дар Той, Что Всегда Рядом, можно будет открыть ставни, надеть праздничные одежды и пойти посланником Её во дворец.
От Mark Cain:
Высокий путник в надвинутом на лицо капюшоне...Высокий путник в надвинутом на лицо капюшоне бредёт по улицам бурлящего города. За плечом - футляр, сапоги и плащ в дорожной пыли. Кто обратит внимание на какого-то бродягу, когда наместник накануне праздника ввёл новый налог и запретил исполнять старые песни, а всех недовольных хватают и уводят неведомо куда?
Со стен на путника смотрят бесконечные наместники, совокупляющиеся с ослами, да листки с криво ухмыляющейся физиономией некоего "Змееуста". Он идёт мимо, и никто не замечает кривоватой улыбки под капюшоном. Улицы полны нарядно одетых горожан, не по-праздничному хмурых и что-то обсуждающих, настороженно оглядываясь через плечо.
В таверне путник опрокидывает всего одну стопку какого-то крепкого пойла, даже не садясь и не снимая капюшона, платит золотом и выходит на рыночную площадь, оставив за спиной опешившего от такой щедрости хозяина. Из футляра на свет появляется чёрный полированный инструмент, вроде бы и похожий на лютню, но явно ей едва ли двоюродный брат, плащ летит с плеч, зычный, глубокий голос возвещает: "Слушайте, добрые люди, слушайте песнь о жизни и о смерти, о том, что было, и о том, что будет!..".
...Стражники будет рваться сквозь толпу, чтобы заткнуть дерзкого певца, но ничего у них не выйдет. Распалённая толпа, зачарованная песнями о минувшем, злыми и тёмными, раскидает и стражу, и солдат наместника, и праздник станет началом бунта. А певец исчезнет, как и появился, на следующий же день.
Lika_k
Премьер-министр всегда...Премьер-министр всегда аккуратно одет и застёгнут на все пуговицы, и даже сейчас, разбуженный посреди ночи срочным звонком, взлетая по ступеням к распахивающимся перед ним дверям, он безукоризненно причёсан, гладко выбрит и пахнет дорогим парфюмом. Но на дне его глаз плещется страх - тот же, что сочится из лихорадно светящихся окон массивного здания, что движет странным танцем людей, выбегающих ему навтсречу из дверей с папками и лентами телеграмм. Кто-то из них отскакивает от него, как мячик от стены, а кто-то вливается в процессию, тянущуюся за развевающимися полами кашемирового пальто, как шлейф пылинок. А он летит вперёд, к круглой комнате, обитой кремовым шёлком, туда, где бьётся сердце величайшей из держав, и звук его поспешных шагов теряется среди возбуждённых голосов и надрывных звонков.
Вокруг стола собрались люди, так же аккуратно одетые, с такими же мёртвыми глазами. На столе расстелена карта, на которой алеет россыпь фишек. За окном - тёмная громада столицы, безмятежно спящей под покровом низких облаков.
Недолго ей осталось спать.
Началась война.
@темы: Обо всём и ни о чём, Музыка, Творчество
-
-
27.11.2012 в 11:02-
-
27.11.2012 в 12:47-
-
27.11.2012 в 19:29Но напомнило "Короля и шута"-
-
28.11.2012 в 09:21-
-
28.11.2012 в 09:25Кстати, ты заметила, что в "Сатире" ребята весело-превесело напевают в припеве строки реквиема?
-
-
09.12.2012 в 00:12-
-
09.12.2012 в 00:13-
-
09.12.2012 в 00:14Listen or download Ramin Djawadi Fright night for free on Prostopleer
-
-
09.12.2012 в 00:16-
-
09.12.2012 в 00:17-
-
09.12.2012 в 00:47-
-
31.12.2012 в 04:38-
-
31.12.2012 в 10:36-
-
31.12.2012 в 12:12-
-
31.12.2012 в 13:12Lika_k, не за что. Если б я не спешила, написала бы лучше. Главным образом, у меня от неё возникла картинка процессии, решительным шагом движущейся по какому-то коридору.
I g n i s, я результатом, правда, не слишком довольна. >< Могла бы лучше написать.
-
-
31.12.2012 в 14:39О Белом Цветке - атмосферно). Хотя и от неё, и от полёта над неведомыми землями у меня сложилось впечатление, что это внутриведомственный прикол
О войне здорово! Хотя... если была задача именно движение по коридору прописать, то оно так не получилось - потому что не стремительно, а значительно
-
-
31.12.2012 в 14:47-
-
31.12.2012 в 14:53А я, эльфийская дубина, не сразу заметил зарисовку про менестреля-то. Он эпичен, как всегда )
-
-
31.12.2012 в 14:55-
-
31.12.2012 в 14:58-
-
31.12.2012 в 18:02-
-
23.02.2013 в 19:36Listen or download Within Temptation Angels for free on Prostopleer