Здесь будет море, отчёт, часть 2

[omegaisme]

Вдохновение посетило меня снова, и по этому поводу вот ещё одна часть отчёта, на сей раз повествующая о событиях первого игрового вечера и ночи. Эдак я, может быть, и правда его допишу!

Итак, на момент начала игровых событий Орменель под именем Андрад, не слишком выпячивая свою эльфийскую природу, обретался в Эстоладе в компании местных гаурвайт. Банда Рэйси-Куницы, надо заметить, отличалась тем, что на мирных жителей не нападала и резала только орков и прочую нечисть.

Отчёт, первый кусок

Да и члены её между собой держались дружно и даже уважительно как-то. Никто ни к кому в душу не лез, но в обиду своих не давал и ссор со своими не затевал. Андрада, не слишком многословного и мрачноватого типа, это вполне устраивало. Может, по нему и не слишком заметно было, но что к Рэйси, что к Халбору он питал искреннюю приязнь. Доверять до конца, правда, не доверял - но он и себе не сказать, чтобы верил полностью, зная, что бывают в жизни моменты, когда все твои убеждения и принципы и гроша ломаного не стоят.
Дальше у меня в голове вместо связной истории отдельные яркие картинки.

***
Хутор, где живёт лекарка. Приглашают зайти под кров, чтобы не вести беседы ночью на дворе. Рэйси демонстративно оставляет оружие у порога, Халбор следует её примеру - Андрад снимает с пояса только меч да надвигает капюшон на лицо. Не надо ему, чтобы девушка, у которой он выменивал лечебные травы и которую расспрашивал о рыжеволосых лекарях или музыкантах, его узнала. Лишь когда речь заходит о тех людях, что в крепости на Химринге, и хозяева интересуются, с чего такие расспросы, он открывает рот. "Форма у них красивая". Истинная правда, форма красивая, только Андрад бы к ней даже не притронулся, пусть бы не была она больше нужна своему прежнему владельцу. "Наняться туда желаете, что ли?" - спрашивает кто-то из хозяев. Ох, и чего только Андраду стоит ответить расплывчато, мол, мало ли, всякое может быть.
***
Хижина лесной ведьмы. Неспешные беседы, сказки про эльфов... Андрад слушает, и дивится, узнавая в этих сказках отголоски дел давно минувших дней. Какими путями прошли эти истории, как превратились в такой сплав из были и небылиц? Расспросить бы разных людей из разных земель, сравнить бы, где как рассказывают, проследить, как менялись те сказки с годами - просыпается давно позабытое любопытство, но тут же он себя одёргивает. Не время. Не на сказки он нынче охотится. И ещё озорная мысль мелькает - а вот знали бы они, что рядом с ними настоящий эльф сидит, как бы, интересно, себя повели? Но и для этого не время и не место, да и ничем хорошим такие откровения не кончатся. Вместо этого он рассказывает про сватовство Берена к Лютиэн, как может, так, чтобы было похоже на сказку, но без лжи и вымысла. Кому ведомо, что для него это не просто герои красивой истории, а те, чьи высокие судьбы коснулись его судьбы, и что королевне-соловушке он обязан жизнью? И одиноко ему, как уже давно не было. Люди эти - его товарищи по оружию, но сердце его не с ними.
Потом речь заходит об оборотнях - и тут уж Андрад никак не может молчать. Под плащом не заметно, но его чуть не трясёт от ярости, когда он рассказывает, что это за твари. Можно ли оборотня убить? Может ли он придумать как? Не втроём и не в честном бою, если нет намерения и самим сложить голову, думает он про себя, но вслух этого не говорит. И припоминает того оборотня, что оставил ему на память след на щеке. Того, пожалуй, не только втроём - вдесятером не одолеть таким воинам, как они.
***
Случайная встреча с парой старых друзей, Алькарином и Эленорэ, на дороге. Андрад не уверен, что его узнали, как не уверен, что другие двое, что подошли к ним зачем-то, замышляли что-то недоброе. Но он протягивает незнакомцам кувшин и ждёт, пока те не уйдут. Помог ли, помешал ли - не понять, но всё равно ещё раз увидеть знакомые лица радостно.
***

Предполагается, что после посиделок у лесной ведьмы гаурвайт устроились где-то перезимовать. Орменель же решил, пользуясь моментом, пока настало относительное затишье, поискать каких-нибудь следов сына в одиночестве. Он, в общем, уже почти не надеялся что-то найти и думал, что к весне, ничего не найдя, вернётся к Рэйси и Халбору, и тогда уже, наверное, останется с ними до конца, и даже, может быть, расскажет, кто он и что он. Вышло, однако, так, что бродившие во множестве отряды орков, сами того не ведая, оттеснили его к морю. На тот момент Орменелю было так паршиво, что он от отчаяния решил попытать счастья, подавая с берега сигналы, которые могли бы увидеть баларские мореходы. Тут, впрочем, у него надежды тоже почти не было, потому что навигация явно на тот год закончилась. Был момент, когда его заметили и чуть не схватили - и спас его только дориатский плащ да готовность орков поверить в то, что увиденный ими свет шёл от какой-то гнилушки, а не от потайного фонаря.
Всё это грозило закончиться весьма печально, но когда Орменель уже почти решил попытаться как-то проскользнуть мимо орочьих патрулей обратно в Эстолад, перед ним явилась странная эльде в голубых одеждах и поинтересовалась, что он здесь делает в такое время. Он честно сказал, что хотел попытаться попасть на Балар, где живут последние из тех, кто может зваться ему роднёй по крови, двоюродная сестра и племянница, и что устал сверх всякой меры от бесплодных скитаний. Тогда странная эльде спросила, насколько сильно он жаждет попасть на остров и готов ли отправиться туда вплавь. Хорошим пловцом Орменель никогда не был - разве что сносным, и пускаться в путь по зимнему морю вплавь для него было равносильно самоубийству, но над ответом он почти не думал, заявляя, что да, разве только вот жалко бросать доспехи и оружие и надо бы их спрятать где-нибудь на берегу. Причиной тому - необъяснимое доверие, которое у него вызвала неизвестно откуда появившаяся дева, и охватившее его весёлое безумие, которое есть одна из граней отчаяния (и не самая худшая, если так подумать).
Так что Орменель вошёл в волны, наполовину уверенный, что приплывёт по ним прямиком до залов Мандоса, наполовину слишком ошалевший, чтобы остановиться, а потом его подхватило тёплое течение, бурное, но ласковое настолько, насколько может быть ласковой стихия, и выбросило прямо к кострам народа Кирдана Корабела, пусть наглотавшимся воды, продрогшим и обессилевшим, но живым, а следом вынесло его доспехи и перевязь с мечом.

Продолжение следует.